ARTandYou.ru - История искусства - Для Захи Хадид русский авангард – это пример эксперимента, художественной отваги. Она тоже выбрала этот путь.
Опубликовано: 22.08.2018
27 июня в Государственном Эрмитаже открылась выставка всемирно известного архитектора Захи Хадид. Заха Хадид — первая женщина-архитектор, ставшая одним из главных героев современной мировой архитектуры. Она сумела превратить сложное и рафинированное направление архитектурного «деконструктивизма» в общепризнанное актуальное течение мировой архитектуры. Выставка в Николаевском зале Зимнего Дворца -первая ретроспективная выставка британского архитектора в России. Хотя именно в Санкт-Петербурге в 2004 году Заха получила Притцкеровскую премию – высшую награду, которую часто именуют “Нобелевской” в области архитектуры. И Заха - единственная женщина удостоенная этой награды. Елена Рубинова встретилась с куратором выставки, научным сотрудником отдела современного искусства Государственного Эрмитажа, Ксенией Малич.
Музей Риверсайд в Глазго. Первый крупный инновационный архитектурный проект Захи Хадид в Великобритании.
Елена Рубинова: На открытии выставки Михаил Пиотровский сказал, что путь к этой масштабной выставке был долгим. Идея сделать ретроспективную выставку родилась почти 11 лет назад , но реализовалась она за последние полтора – два года. Как шла работа? На каком этапе к процессу подключилась сама Заха?
Ксения Малич: Ну, собственно, первоначальная идея о том, что пора реализовать такую выставку, пришла одновременно и Эрмитажу и архитектурной студии Захе Хадид в связи с надвигающимся 10-летним юбилеем вручения Захе Притцековской премии здесь, в Эрмитаже, в 2004 году. Мы начали обсуждать этот проект, но поскольку мы решили сделать по-настоящему масштабную, серьезную выставку - уж если привозить такого мастера, то полноценно, и это заняло какое-то время, и потому мы открылись не в 2014 юбилейном году, а в 2015. Над выставкой мы работали вместе – отдел современного искусства Эрмитажа и студия З Хадид. Ключевым моментом этой выставки является не только экспонаты, набор которых так или иначе варьируется, и в общих чертах было понятно, что мы хотим показать, а именно тот факт, что Заха Хадид и Патрик Шумахер, старший партнер ее студии, лично разрабатывали дизайн проект для этой выставки. Причем, было несколько вариантов и тот вариант, который воплощен, это по-моему пятый по счету. Мы долго рассматривали, что возможно, что невозможно в историческом интерьере – было очень много ограничений связанных со стройкой, инсталляцией и монтажем, и мы пришли к компромисному варианту, который вы видете сегодня.
Е.Р. А это как-то проскальзывало в работе, что Петербург для нее не просто точка на карте? Ведь это такой важный для нее город по многим причинам – и колыбель русского искусства 20 века, которое она столь ценит, и город где ей в 2004 году вручили Притцкеровскую премию?
К.М. Я думаю, что ее особенное отношение и к Петербургу, и к русскому искусству в целом проявилось в том, с каким вниманием и уважением она занималась этим проектом. Безусловно, мастер по-разному может проявлять себя в работе над выставкой, и в случае Захи Хадид мы все время чувствовали ее очень серьезное отношение и пиетет. Если же говорить об искусстве, а не о городе, то для нее русский авангард – это прежде всего пример эксперимента, смелости, художественной отваги. Потому что сама она тоже выбрала этот путь и до сих пор стоит на этих позициях. На определенном этапе она сама не побоялась взять на себя такую миссию.
Заха 15 лет ничего не проектировала, была таким бумажным архитектором в западном варианте, вела свои эксперименты, пока в 80–е годы уже не начала выирывать конкурсы.
Концертный зал в Манчестере по проекту Захи Хадид.
И все равно не отваживались заказчики строить, то что она проектировала. И вот, наконец, когда эта плотина прорвалась с проектом пожарной станции Витра, эта гигантская гора сдвинулась с места.
Русский авангард – это для нее прежде всего пример отваги и ответственности художника, потому что сама она большой мастер с большим чувством отвественности.
Здание пожарной станции Витра, спроектированное Захой. Архитектор традиционно использует искаженную перспективу, выделяющую острые углы и кривые линии.
Е.Р. А какое у вас сложилось впечатление о Захе Хадид как о человеке?
К.М. Она, конечно, человек мира, и это позволяет ей находиться над всем – и над временем, и над какими –то географическими рамками, а тем более оставаться за рамками национальных ограничений. Потому национальная принадлежность в данном случае становится довольно эфемерным понятием. Тем более, что ее детство в Ираке пришлось на довольно непродолжительный период просвещенности, она получила прекрасное католическое образование сначала в Ираке, а затем в университете на Западе. Как любой масштабный человек, она сложная личность, и я думаю, что судить по тому короткому и достаточно форматному личному общению, которое у нас было не стоит.
В общении Заха очень демократична, приветлива, но мне кажется человек, живущий в своей вселенной, не может не быть сложным.
Заха Хадид - автор не только архитектурных проектов, но также мебели, театральных декораций, интерьеров и обуви. На фото туфли "Пламя", 2015.
Е.Р. Почему для выставки был выбран именно Николаевский зал и классический интерьер, для подчеркивания преемственности и в тоже время новаторства этого важнейшего архитектора наших дней?
К.М. Изначально мы рассматривали два варианта размещения выставки – современные залы Главного Штаба и Николаевский зал Зимнего дворца. Мы посмотрели оба пространства, и остановились на Николаевском зале. И нам , наверное, было бы скучно показывать ее в современных помещениях, и ей хотелось в Николаевский зал, так что это было обоюдное желание.
Но, выставка в историческом интерьере - это такой очень важный тест.
Николаевский зал - инсталляции выставки
Если ты проходишь этот тест, выдерживаешь испытание историческим, музейным пространством со старой коллекцией, которая находится за стенами зала, то уже никаких вопросов, относительно того, насколько легитимно твое присутствие в крупнейшем музее мира и твоя сопричастность великой коллекции Эрмитажа, не возникает. Отчасти это было важным моментом, хотя надо признать, что сама Заха Хадид, как такой бунтарь и экспериментатор, тем не менее, очень бережно обращается с тем изначальным контекстом, который был в рамках Николаевского зала. С одной стороны это такое интенсивное вторжение – такого никогда еще не было в истории Эрмитажа , а с другой стороны - очень деликатное.
Гэлэкси Сохо, Пекин , Китай 2008-2012
И опять же, зритель, который приходит на эту выставку, перед ним по-другому открывается Николаевский зал. Мы сами ахнули, когда архитектурное решение самой выставки так сработало. Николаевский зал сам стал считываться иначе: оказалось, что когда внутри построено так много, то само пространство расширяется. В тоже время, следуя теми пунктирными маршрутами, по которым построена сама архитектурная конструкция экспозиции, мы наверное можем почувствовать те законы, по которым живет архитектура Захи Хадид. Смысл проекта выставки не столько в кривых линиях, созвучных архитектуре Захи Хадид, сколько в маршрутизации и тех коммуникативных сценариях, которые она разрабатывает. Это для нее ключевой момент для всех проектов, особенно последних 15 лет, и на эрмитажной выставке она повторяет эти свои постулаты.
Е.Р. Сложно ли было работать над выставкой?
К.М. Что касается работы с Захой и ее студией, на удивление работать было очень легко. Может быть это было связано с тем, что Заха Хадид и Патрик Шумахер осуществляли общее руководство и контроль над проекто, а рабочие вопросы решали с коллегами из студии. Но мне кажется, что дело в подходе самой студии. Там царит такая удивительная атмосфера, все очень работоспособные, готовые к решению любых проблем, и мы даже смеялись, что у нас и проблем-то не было, были только рабочие вопросы.
Е.Р. Как отреагировала сама Заха Хадид на уже воплощенный проект?
К.М. Заха занималась дизайн проектом, видела чертежи, а затем уже готовый результат. Мы отобрали очень много проектов , но все равно приходилось выбирать , и по-моему, она пожурила своих собственных сотрудников за отсутсвие каких-то экспонатов из определенных серий, которые ей хотелось видеть больше, чем другие работы, но в целом ей очень понравилось.
Николаевский зал - инсталляции выставки
Е.Р. Что вам как историку архитектуры было интереснее всего в этом выставочном проекте?
К.М. Мне, как ни странно, были интересны ее ранние работы – живопись и ранние рисунки. Это показано в России первый раз и вообще первый раз в таком объеме. Мне кажется, что это очень убедительный материал, может быть даже не с точки зрения архитектуры, а с точки зрения Захи Хадид как художника и творца. Очень такой насыщенный и плодотворный материал, и становиться понятно, откуда потом столько идей вышло. А еще у нее есть особый свой жанр, бумажный рельеф. Это почти аксонометрии, такие рабочие рельефы, срезы. Это такой способ понаблюдать, как архитектор работает над проектом, и это эффектно с художественной точки зрения игрой света и тени. Это любопытный жанр, несколько отличный от традиционных способов.
Интервью, фото: Елена Рубинова,
© 2015 artandyou.ru и авторы
